Память старых вещей

Недалеко от шумного областного центра, в тихом дачном посёлке Тебеньки, на опушке заснеженного леса стоял дом. Был он видный, с большими окнами, резными наличниками и затейливым крыльцом. Но сейчас снега намело так много, что сугробы подобрались к самым окошкам, а крылечко засыпало совсем.

Дом спал. В нем жили только летом, используя как дачу.

     Внутри дома было холодно и так же одиноко. Сиротливо стоял на плите закопченный чайник, на припечке – чугунная сковорода. В комнате на стене молчали часы, маятник которых не отмерял больше мгновения счастливых летних дней. Круглый стол украшала вязаная скатерть, а в центре стояло скромное блюдо с нежно-голубыми незабудками.

        Долгие зимние ночи старые вещи, сосланные доживать свой век в домике на опушке леса, коротали время за неспешными рассказами о былом, вспоминая своих владельцев. Старожилами были сковорода и блюдо. Хозяек уже давно не было на свете, и они продолжали служить их внукам и правнукам. И старый стол, и диван, и даже кочерга, которая несла вахту возле печи, любили слушать их истории.

     Блюдо было мечтателем. Вот уже скоро век, как помнит оно восторг Маруси, для которой отец купил его в подарок. Любимой дочке на приданое. Маруся тогда была тоненькая большеглазая девочка, а отец вскоре ушел на войну, и блюдо больше о нем ничего не слышало. В памяти остался немногословный мужчина, который нес блюдо осторожно, как будто оно было хрустальным, а не из обычного фаянса.

     Сковорода же отличалась бойким и веселым нравом. У нее и друг был милый – сковородник. Больше всего на свете сковорода любила вспоминать, как пекла блины для Валюши, а Валюша уже угощала блинками да вареньем своих детей и внуков. Работа спорилась в ее ловких руках. Блины выходили тонкие и масляные.

   После к воспоминаниям подключался старый диван. Ох,  и любил он вспоминать, как маленькая Машенька прыгала по нему. Малышка радостно смеялась, а новенький диван поскрипывал и пружинил в ответ.

    Потом просыпались пестрые дорожки, сотканные умелыми руками Евгении Ивановны. Была она строгая, но справедливая. И дорожки получились ровные да гладкие.

    Последними начинали вздыхать часы. Их купили для Наденьки, и с тех пор часы долгие годы стояли на вахте. А теперь их заводят изредка - послушать уютное тиканье часового механизма.

    За такими приятными, но грустными разговорами проходила ночь за ночью.

- Ах! - вздыхали вещи. - Как жаль, что наши хозяева не могут быть с нами всегда. Но мы можем продолжать свою службу их близким. Да, мы уже не новые, мы неказисты, но мы так любим наших повзрослевших и поседевших девочек и мальчиков. Для нас они всегда юные. Вот только не дозваться нам их ни с далеких звезд, ни из города, где все залито праздничными огнями, и никому нет дела до лесной опушки и стареющих вещей.

    Близился Новый год, и вещи загадали желание, одно на всех: чтобы хозяева вернулись, пусть ненадолго. 

И вот однажды их медленный сон прервал звук мотора, вскорости на улице заработали лопаты, и крылечко было очищено от снежных сугробов.

- Приехали! - не веря своему счастью, выдохнули обитатели домика.

   А люди торопились привести в порядок свой любимый дом: вымести пыль, натопить жарко печь, накрыть праздничный стол. За всеми заботами они не сразу обратили внимание на маленькое чудо: старые часы пошли.

- Неужели сами?! - удивленно вопрошала Надежда Сергеевна. - Они ведь лет тридцать, как сломались!

Но старые часы хитро перемигнулись маятником с Анечкой и уверенно продолжили свой ход.

    В полночь вся семья была в сборе: слушали бой курантов по радио, а потом побежали пускать салюты на улицу. Белый снег вспыхивал отражением разноцветных огней. А старым вещам казалось, что это их первые хозяева с ласковыми улыбками машут им с далеких цветных звезд.

Аня Коновалова, 12 лет.